Год полнолуний. Страница 1

Александр Прозоров

Год полнолуний

ЯНВАРЬ

Царапины начинались примерно на уровне глазка. Чем ниже, тем их становилось все больше и больше, и внизу дверь напоминала густой, широкий веник.

– Что это? – мрачно спросила Таня.

– Это их собака, – осторожно ответил Олег, – по кличке Охлос.

– И ты хочешь, чтобы мы взяли домой этакую тварь?

– Да она маленькая совсем. Чуть выше колен. Милый такой пуделек.

– Тогда откуда эти пробоины? – Таня задумчиво ковырнула ногтем свежую белую ссадину рядом со стеклянным кругляшком.

– Ну, наверное домой собачке хотелось, – пожал Олег плечами, – она подпрыгивала… радовалась, так сказать.

– А если она и нашим дверям радоваться начнет?

– Да никто нас Охлоску брать не заставляет, – примирительно напомнил Олег. – Не хочешь – не возьмем. К тому же она не так уж и любит скакать. Миша обувь на вешалку ставит, чтобы псина не грызла. И ничего, не достает.

– Куда он ставит обувь?.. – зловеще переспросила Таня.

Олег понял, что сболтнул лишнее, но сказанного не воротишь: по Таниному лицу стало ясно, что супруга приняла окончательное и бесповоротное решение – можно спокойно разворачиваться и уходить, все равно никакие аргументы на нее уже не подействуют. Однако палец успел вдавить кнопку звонка, уже лязгал замок, открывалась дверь, и через образовавшуюся щель вырывался истошный вопль:

– Жрать хочу! Жрать давайте! Голодом зам-морили!

– А это кто? – шепотом спросила мужа Таня.

– Это попугай, – ответил вместо Олега Михаил. – Врет, паразит, только что миску овса стрескал.

Миша Немеровский вымахал выше Таниного мужа почти на две головы, но получился раза в полтора тощее. Плеч у него, казалось, не было вообще – рубашка не соскальзывала до пояса только из-за туго застегнутого воротничка, а брюки не падали лишь благодаря затянутому на последнюю дырку ремню. В качестве компенсации Миша обладал великолепными пышными кудрями, и в довершение был блондином. В общем, одуванчик, а не человек. Неординарную внешность дополнял восторженный склад ума: Немеровский мгновенно возгорался самыми разнообразными увлечениями и столь же быстро угасал. Как напоминание о многогранном интеллекте под окнами квартиры ржавел «запорожец», почти ставший «фольксвагеном», пылился в прихожей увешанный автомобильными камерами багажник, почти ставший катамараном, бегал по квартире сибирский кот, почти научившийся искать земляные груши… Теперь вот еще и попугай какой-то объявился.

– А птица тебе зачем? – поинтересовалась Таня, с царственной небрежностью сбрасывая зимнее пальто мужу на руки. – В цирке, что ли, выступать собираешься?

– Да нет, – отмахнулся Миша, доставая для гостей тапочки. – Это сынок постарался. Прибежал тут на днях домой, и говорит: «Пап, а у нас в подвале кто-то по-английски разговаривает. Наверное, шпионы забрались. Давай в милицию сообщим?» В отделение звонить я, естественно, не стал, но любопытство разобрало. Взяли мы с Андрюшкой фонарик и пошли смотреть, что за Джеймс Бонд в доме завелся. А там эта тварь летает. Грязная, мокрая, полуощипанная – в общем, курица второй категории. А у меня как раз клетка старая дома валялась…

– Жрать давайте!

– О! Слыхали? Навязался на мою голову!

– А посмотреть можно?

– Хоть килограмм! Могу даже подарить!

В высокой клетке, подвешенной к потолку вместо светильника, сидел крупный, ослепительно белый попугай. Увидев людей, он заметался из угла в угол, захлопал крыльями, потом быстро и ловко вскарабкался вверх по проволочной стенке и, повиснув вниз головой, принялся яростно долбить желтым крепким клювом планку насеста, не забывая надрывно орать:

– Жрать хочу! Голодом зам-морили!

Клетка угрожающе закачалась, на пол посыпались перья, мелкий сор.

– Старую уже сломал, – грустно сообщил хозяин. – Альфонс выцветший.

– Жрать хочу! Жрать давайте!

– Ты б ему насыпал чего, что ли?.. – осторожно предложил Олег.

– Да кормлю я его, кормлю! – взорвался Миша. – Меня соседи уже достали: «Почему, – говорят, – над животным издеваешься!» Заткнись, суп сварю!

Услышав хозяйский крик, попугай от неожиданности разжал лапы и сорвался вниз, однако удержался клювом за насест, забрался на него, хлопая крыльями, и угрюмо затрещал, точно механический будильник.

– Пойдем в комнату. А то ведь не успокоится.

– Жрать хочу! Жрать давайте!

Прежде чем усадить гостей на диван возле уже накрытого стола, Мише пришлось перенести на стул огромного черного кота с нежной кличкой Муля.

– Кот-то попугая не трогает?

– Кто? – переспросил Миша и нехорошо усмехнулся. – Могу продемонстрировать.

Он вышел на кухню. Через секунду оттуда послышался жизнерадостный вопль «Голодом зам-морили», и одновременно по полу покатился опустевший стул – круглые, зеленые, кошачьи глаза светились из-под кресла. С восторженным воплем крылатый Альфонс спикировал рядом, с ходу попытался клюнуть кота в хвост, но неудачно. Тогда он прошелся вдоль, переваливаясь, как «бычок» из детской считалки, заглянул под кресло с другой стороны и угрюмо сообщил:

– Жрать хочу!

Коту эта фраза энтузиазма отнюдь не прибавила. Попугай прошелся туда-сюда еще пару раз, поднял свой хохолок и внезапно дружелюбно предложил приятным женским голосом:

– Андрюша, вставай!

– Это он научился, пока у сына в комнате висел. – Миша снял с заварочного чайника румяную, щекастую матерчатую бабу. – Мы сперва ничего понять не могли… Таня, тебе покрепче? Олежьи вкусы я уже изучил… Так вот. Андрюшка по утрам стал заходить к нам и жаловаться, что будим рано. Мы сперва ничего понять не могли. Это чучело белое в клетке сидит – голова набок, глаза закрыты, даже похрапывает. Ну, да потом застукали «с поличным». К себе перевесили. Так он, гад, через неделю будильником орать начал! Олег, тебя будили когда-нибудь по выходным в пять утра? Я его чуть в форточку не выкинул. Жена отняла. Бережет. Этот недобитый Альфонс как ее увидит – голову на спину откинет, глаза зажмурит и эдак вдохновенно басит «Боже мой, как ты прекрасна!». Она теперь скорей меня выкинет. Мозгов с наперсток, а жену, считай, у меня отбил.

– Жрать давай! – снова заорал попугай.

– Пусть тебя моя мегера кормит, петух некрашеный! – огрызнулся Миша.

– Весело живешь.

– Не то слово! Кстати, вы у меня Охлосиху не возьмете? Недельки на две, не больше.

– Слушай, – прихлебнула чай Таня, – а почему вы ее назвали так, а? Странное какое-то имя.

– Да мы ее поначалу Сволочью назвали. Не специально, просто так сложилось. Ну, а потом поняли, что неудобно. Мальчишка растет… Да и во дворе звать неудобно… Пришлось синоним подбирать. Да, а ведь я ее обувь жрать отучил!

– Не может быть!

– Запросто! – хозяин гордо вскинул голову. – Простудился я на прошлой неделе. Башка трещит, кости ломит, с носа течет. Не согнуться, не разогнуться. Прихожу домой, скидываю бутсы, а эта скотина курчавая уже бежит, хвостом виляет – а зубами щелкает. И так обидно мне стало все от нее прятать-распихивать… Достал из кармана купленную «упсу», взял две таблетки, да в глотку ей и загнал.

– И как?

– Весь вечер с треугольными глазами у крана в ванной паслась. Язык набок, морда мокрая. Только слышно – «Ик! Буль-буль-буль… Ик! Буль-буль-буль…» Ночь спала как убитая. С тех пор к ботинкам – ни ногой. Так что можете брать спокойно. Ничего не попортит.

– Ты понимаешь, Миша, – мягко начала Таня, – у нас маленький ребенок…

– Ну ребята!!! – взмолился Михаил. – Ну хоть на одну недельку…

– Ну что тебе даст эта неделя? – покровительственным тоном спросила Таня. – Даже отдохнуть толком не успеешь…

– О-о-о! – Миша мечтательно закатил глаза. – Целая неделя! Я успею провести сразу семь сеансов суброментальной йоги!

– Субро… чего?

– Суброментальной йоги! – лицо Михаила озарилось приливом энтузиазма, голос наполнился глубиной и окреп. – Суброментальная йога позволяет полностью применить потенциальные возможности человеческого мозга, которые в повседневности используются всего на два-три процента! Можно создавать целые новые вселенные, полноценные миры; можно путешествовать во сне по иным странам и континентам, по параллельным пространствам, по прошлому и будущему…